ВН | Дата: Воскресенье, 26.07.2009, 20:35 | Сообщение # 1 |
Маршал
Группа: Администраторы
Сообщений: 667
Статус: Offline
| Я оглядываюсь на мою новую знакомую: она стоит у прилавка и рассматривает банки с вареньем. Я осторожно пробираюсь к двери и выхожу из магазина. Как раз, против магазина, останавливается трамвай. Я вскакиваю в трамвай, даже не посмотрев на его номер. На Михайловской улице я вылезаю и иду к Сакердону Михайловичу. У меня в руках бутылка с водкой, сардельки и хлеб. Сакердон Михайлович сам открыл мне двери. Он был в халате, накинутом на голое тело, в русских сапогах с отрезанными голенищами и в меховой с на- ушниками шапке, но наушники были подняты и завяза- ны на макушке бантом. - Очень рад, - сказал Сакердон Михайлович, увидя меня. - Я не оторвал вас от работы? - спросил я. - Нет, нет, - сказал Сакердон Михайлович. - Я ничего не делал, а просто сидел на полу. - Видите ли, - сказал я Сакердону Михайловичу. - Я к вам пришел с водкой и закуской. Если вы ничего не имеете против, давайте выпьем. - Очень хорошо, - сказал Сакердон Михайлович. - Вы входите. Мы прошли в его комнату. Я откупорил бутылку с водкой, а Сакердон Михайлович поставил на стол две рюмки и тарелку с вареным мясом. - Тут у меня сардельки, - сказал я. - Так, как мы их будем есть: сырыми, или будем варить? - Мы их поставим варить, - сказал Сакердон Ми- хайлович, - а сами будем пить водку под вареное мясо. Оно из супа, превосходное вареное мясо! Сакердон Михайлович поставил на керосинку кастрюльку, и мы сели пить водку. - Водку пить полезно, - говорил Сакердон Ми- хайдович, наполняя рюмки. - Мечников писал, что водка полезнее хлеба, а хлеб - это только солома, которая гниет в наших желудках. - Ваше здоровие! - сказал я, чокаясь с Сакер- доном Михайдовичем. Мы выпили и закусили холодным мясом. - Вкусно, - сказал Сакердон Михайдович. Но в это мгновение в комнате что-то щелкнуло. - Что это? - спросил я. Мы сидели молча и прислушивались. Вдруг щелкнуло еще раз. Сакердон Михайлович вскочил со стула и, подбежав к окну, сорвал занавеску. - Что вы делаете? - крикнул я. Но Сакердон Михайлович, не отвечая мне, кинул- ся к керосинке, схватил занавеской кастрюльку и поставил ее на пол. - Черт побери! - сказал Сакердон Михайлович. - Я забыл в кастрюльку налить воды, а кастрюлька эмалированная, и теперь эмаль отскочила. - Все понятно, - сказал я, кивая головой. Мы сели опять за стол. - Черт с ними, - сказал Сакердон Михайлович, - мы будем есть сардельки сырыми. - Я страшно есть хочу, - сказал я. - Кушайте, - сказал Сакердон Михайлович, по- додвигая мне сардельки. - Ведь я последний раз ел вчера, с вами в подвальчике, и с тех пор ничего еще не ел, - сказал я. - Да, да, да, - сказал Сакердон Михайлович. - Я все время писал, - сказал я. - Черт побери! - утрированно вскричал Сакердон Михайлович. - Приятно видеть перед собой гения. - Еще бы! - сказал я. - Много поди наваляли? - спросил Сакердон Ми- хайлович. - Да, - сказал я. - Исписал пропасть бумаги. - За гения наших дней, - сказал Сакердон Ми- хайлович, поднимая рюмки. Мы выпили. Сакердон Михайлович ел вареное мя- со, а я - сардельки. Съев четыре сардельки, я за- курил трубку и сказал: - Вы знаете, я ведь к вам пришел, спасаяь от преследования. - Кто же вас преследовал? - спросил Сакердон Михайлович. - Дама, - сказал я. Но так как Сакердон Михайлович ничего меня не спросил, а только молча налил в рюмки водку, то я продолжал: - Я с ней познакомился в булочной и сразу влю- бился. - Хороша? - спросил Сакердон Михайлович. - Да, - сказал я, - в моем вкусе. Мы выпили, и я продолжал: - Она согласилась идти ко мне и пить водку. Мы зашли в магазин, но из магазина мне пришлось поти- хоньку удрать. - Не хватило денег? - спросил Сакердон Михай- лович. - Нет, денег хватило в обрез, - сказал я, - но я вспомнил, что не могу пустить ее в свою комнату. - Что же, у вас в комнате была другая дама? - спросил Сакердон Михайлович. - Да, если хотите, у меня в комнате находится другая дама, - сказал я, улыбаясь. - Теперь я никого в свою комнату не могу пустить. - Женитесь. Будете приглашать меня к обеду, - сказал Сакердон Михайлович. - Нет, - сказал я, фыркая от смеха. На этой даме я не женюсь. - Ну тогда женитесь на той, которая из булоч- ной, - сказал Сакердон Михайлович. - Да что вы все хотите меня женить? - Сакердон Михайлович я. - А что же? - сказал Сакердон Михайлович, на- полняя рюмки. - За ваши успехи! Мы выпили. Видно, водка начала оказывать на нас свое действие. Сакердон Михайлович снял свою меховую с наушниками шапку и швырнул ее на кровать. Я встал и прошелся по комнате, ощущая уже некоторое головокружение. - Как вы относитесь к покойникам? - спросил я Сакердона Михайловича. - Совершенно отрицательно, - сказал Сакердон Михайлович. - Я их боюсь. - Да, я тоже терпеть не могу покойников, - сказал я. - Подвернись мне покойник, и не будь он мне родственником, я бы, должно быть, пнул бы его ногой. - Не надо лягать мертвецов, - сказал Сакердон Михайлович. - А я бы пнул его сапогом прямо в морду. - Терпеть не могу покойников и детей. - Да, дети - гадость, - согласился Сакердон Михайлович. - А что, по-вашему, хуже: покойники или дети? - спросил я. - Дети, пожалуй, хуже, они чаще мешают нам. А покойники все-таки не врываются в нашу жизнь, - сказал Сакердон Михайлович. - Врываются! - крикнул я и сейчас же замолчал. Сакердон Михайлович внимательно посмотрел на меня. - Хотите еще водки? - спросил он. - Нет, - сказал я, но, спохватившись, приба- вил: - Нет, спасибо, я больше не хочу. Я подошел и сел опять за стол. Некоторое время мы молчим. - Я хочу спросить вас, - говорю я наконец. - Вы веруете в Бога? У Сакердона Михайловича появляется на лбу по- перечная морщина, и он говорит: - Есть неприличные поступки. Неприлично спросить у человека пятьдесят рублей в долг, если вы видели, как он только что положил себе в карман двести. Его дело: дать вам деньги или отказать; и самый удобный и приятный способ отказа - это соврать, что денег нет. Вы же видели, что у того человека деньги есть, и тем самым лишили его воз- можности вам просто и приятно отказать. Вы лишили его права выбора, а это свинство. Это неприличный и бестактный поступок. И спросить человека: "веру- ете ли в Бога?" - тоже поступок бестактный и не- приличный. - Ну, - сказал я, - тут уж нет ничего общего. - А я и не сравниваю, - сказал Сакердон Михай- лович. - Ну, хорошо, - сказал я, - оставим это. Из- вините только меня, что я задал вам такой непри- личный и бестактный вопрос. - Пожалуйста, - сказал Сакердон Михайлович. - Ведь я просто отказался отвечать вам. - Я бы тоже не ответил, - сказал я, - да толь- ко по другой причине. - По какой же? - вяло спросил Сакердон Михай- лович. - Видите ли, - сказал я, - по-моему, нет ве- рующих или неверующих людей. Есть только желающие верить и желающие не верить. - Значит, те, что желают не верить, уже во что-то верят? - сказал Сакердон Михайлович. - А те, что желают верить, уже заранее не верят ни во что? - Может быть, и так, - сказал я. - Не знаю. - А верят или не верят во что? В Бога? - спросил Сакердон Михайлович. - Нет, - сказал я, - в бессмертие. - Тогда почему же вы спросили меня, верую ли я в Бога? - Да просто потому, что спросить: верите ли вы в бессмертие? - звучит как-то глупо, - сказал я Сакердону Михайловичу и встал. - Вы что, уходите? - спросил меня Сакердон Михайлович. - Да, - сказал я, - мне пора. - А что же водка? - сказал Сакердон Михайло- вич. - Ведь и осталось-то всего по рюмке. - Ну, давайте допьем, - сказал я. Мы допили водку и закусили остатками вареного мяса. - А теперь я должен идти,- сказал я. - До свидания, - сказал Сакердон Михайлович, провожая меня через кухню на лестницу. - Спасибо за угощение. - Спасибо вам, - сказал я. - До свидания. И я ушел. Оставшись один, Сакердон Михайлович убрал со стола, закинул на шкап пустую водочную бутылку, опять надел на голову свою меховую с наушниками шапку и сел под окном на пол. Руки Сакердон Михай- лович заложил за спину, и их не было видно. А из- -под задравшегося халата торчали голые костлявые ноги, обутые в русские сапоги с отрезанными голе- нищами,
|
|
| |