| ВН | Дата: Воскресенье, 21.12.2008, 14:50 | Сообщение # 1 |
 Маршал
Группа: Администраторы
Сообщений: 667
Статус: Offline
| Деду было семьдесят три, Петьке, внуку, -- тринадцать. Дед был сухой и
нервный и страдал глухотой. Петька, не по возрасту самостоятельный и
длинный, был стыдлив и упрям. Они дружили.
Больше всего на свете они любили кино. Половина дедовой пенсии уходила
на билеты. Обычно, подсчитав к концу месяца деньги, дед горько и весело
объявлял Петьке:
-- Ухайдакали мы с тобой пять рубликов!
Петька для приличия делал удивленное лицо.
-- Ничего, прокормит, -- говорил дед (имелись в виду отец и мать
Петьки. Дед Петьке доводился по отцу). -- А нам с тобой это для пользы.
Садились всегда в первый ряд: дешевле, и потом там дед лучше слышал. Но
все равно половину слов он не разбирал, а догадывался по губам актеров.
Иногда случалось, что дед вдруг ни с того ни с сего начинал хохотать. А в
зале никто не смеялся. Петька толкал его в бок и сердито шипел:
-- Ты чего? Как дурак...
-- А как он тут сказал? -" спрашивал дед.
Петька шепотом пересказывал деду в самое ухо:
-- Не снижая темпов.
-- Хе-хе-хе, -- негромко смеялся дед уже над собой. -- А мне не так
показалось.
Иногда дед плакал, когда кого-нибудь убивали невинного.
-- Эх вы... люди! -- горько шептал он и сморкался в платок. Вообще он
любил высказаться по поводу того, что видел на экране. Когда там горячо
целовались, например, он усмехался и шептал:
-- От черти!.. Ты гляди, гляди... Хэх!
Если дрались, дед, вцепившись руками в стул, напряженно и внимательно
следил за дракой (в молодости, говорят, он охотник был подраться. И умел).
-- Нет, вон тот не... это... слабый. А этот ничего, верткий.
Впрочем, фальшь чуял.
-- Ну-у, -- обиженно говорил он, -- это они понарошке.
-- Так кровь же идет, -- возражал Петька.
-- Та-а... кровь. Ну и что? Нос, он же слабый: дай потихоньку, и то
кровь пойдет. Это не в том дело,
-- Ничего себе не в том!
-- Конечно, не в том.
На них шикали сзади, и они умолкали.
Спор основной начинался, когда выходили из клуба. Особенно в отношении
деревенских фильмов дед был категоричен до жестокости.
-- Хреновина, -- заявлял он. -- Так не бывает.
-- Почему не бывает?
-- А что, тебе разве этот парень глянется?
-- Какой парень?
-- С гармошкой-то. Который в окно-то лазил.
-- Он не лазил в окно, -- поправлял Петька; он точно помнил все, что
происходило в фильме, а дед путал, и это раздражало Петьку, -- Он только к
окну лез, чтобы спеть песню.
-- Ну, лез. Я вон один раз, помню, полез было...
-- А что, он тебе не глянется?
-- Кто?
-- Кто-кто!.. Ну парень-то, который лез-то. Сам же заговорил про него.
-- Ни вот на столько, -- дед показывал кончик мизинца. -- Ваня-дурачок
какой-то. Поет и поет ходит... У нас Ваня-дурачок такой был -- все пел
ходил.
-- Так он же любит! -- начинал нервничать Петька.
-- Ну и что, что любит?
-- Ну и поет.
-- А?
-- Ну и поет, говорю!
-- Да его бы давно на смех подняли, такого! Ему бы проходу не было. Он
любит... Когда любят, то стыдятся. А этот трезвонит ходит по всей деревне...
Какая же дура пойдет за него! Он же несурьезный парень. Мы вон, помню:
поглянется девка, так ты ее за две улицы обходишь -- потому что совестно.
Любит... Ну и люби на здоровье, но зачем же...
-- Чего -- зачем?
-- Зачем же людей-то смешить? Мы вон, помню...
-- Опять "мы, мы". Сейчас же люди-то другие стали!
-- Чего это они другие-то стали? Всегда люди одинаковые. Ты у нас много
видел таких дурачков?
-- Это же кино все-таки. Нельзя же сравнивать.
-- Я и не сравниваю. Я говорю, что парень непохожий, вот и все, --
стоял на своем дед.
-- Так всем же глянется! Смеялись же! Я даже и то смеялся.
-- Ты маленький ишо, поэтому тебе все смешно. Я вот небось не засмеюсь
где попало.
Со взрослыми дед редко спорил об искусстве -- не умел. Начинал сразу
нервничать, обзывался.
Один раз только крепко схлестнулся он со взрослыми, и этот-то
единственный раз и навлек на его голову беду.
Дело было так.
Посмотрели они с Петькой картину -- комедию, вышли из клуба и дружно
разложили ее по косточкам.
-- И ведь что обидно: сами ржут, черти (актеры), а тут сидишь -- хоть
бы хны, даже усмешки нету! -- горько возмущался дед. -- У тебя была усмешка?
-- Нет, -- признался Петька. -- Один раз только, когда они с машиной
перевернулись.
-- Ну вот! А ведь мы же деньги заплатили -- два рубля по-старому! А они
сами посмеялись и все.
-- Главное, пишут "Комедия".
-- Комедия!.. По зубам за такую комедию надавать.
Пришли домой злые.
А дома в это время смотрели по телевизору какую-то деревенскую картину.
К ним в гости приехала Петькина тетя, сестра матери Петьки. С мужем. Из
города. И вот все сидят и смотрят телевизор. (Дед и Петька не переваривали
телевизор. "Это я, когда еще холостым был, а брат, Микита, женился, так вот
я любил к ним в горницу через щелочку подглядывать. Так и телевизор ихний:
все вроде как подглядываешь", -- сказал дед, посмотрев пару раз
телевизионные передачи.)
Вот, значит, сидят все, смотрят,
Петька сразу ушел в прихожую учить уроки, а дед остановился за всеми,
посмотрел минут пять на телевизорную мельтешню и заявил:
-- Хреновина. Так не бывает.
Отец Петьки обиделся:
-- Помолчи, тять, не мешай.
-- Нет, это любопытно, -- сказал городской вежливый мужчина. -- Почему
так не бывает, дедушка? Как не бывает?
-- А?
-- Он недослышит у нас, -- пояснил Петькин отец.
-- Я спросил: почему так не бывает? А как бывает? -- громко повторил
городской мужчина, заранее почему-то улыбаясь.
Дед презрительно посмотрел на него:
-- Вот так и не бывает. Ты вот смотришь и думаешь, что он правда
плотник, а я, когда глянул, сразу вижу: никакой он не плотник. Он даже топор
правильно держать не умеет.
-- Они у нас критики с Петькой, -- сказал Петькин отец, желая немного
смягчить резкий дедов тон.
-- Любопытно, -- опять заговорил городской. -- А почему вы решили, что
он топор неправильно держит?
-- Да потому, что я сам всю жизнь плотничал. "Почему решили?"
-- Дедушка, -- встряла в разговор Петькина тетя, -- а разве в этом
дело?
-- В чем?
-- А мне вот гораздо интереснее сам человек. Понимаете? Я знаю, что это
не настоящий плотник -- это актер, но мне инте... мне гораздо интереснее...
-- Вот такие и пишут на студии, -- опять с улыбкой сказал муж Петькиной
тети.
Они были очень умные и все знали -- Петькина тетя и ее муж. Они
улыбались, когда разговаривали с дедом. Деда это обозлило.
-- Тебе не важно, а мне важно, -- отрезал он, -- Тебя им надуть -- пара
пустяков, а меня не надуют,
-- Ха-ха-ха, -- засмеялся городской человек. -- Получила?
Петькина тетя тоже усмехнулась,
Петькиному отцу и Петькиной матери было очень неудобно за деда.
-- Тебе ведь трудно угодить, тять, -- сказал Петькин отец. -- Иди лучше
к Петьке, помоги ему. -- Склонился к городскому человеку и негромко пояснил:
-- Помогает моему сыну уроки учить, а сам -- ни в зуб ногой. Спорят друг с
другом. Умора!
-- Любопытный старик, -- согласился городской человек.
Все опять стали смотреть картину, про деда забыли. Он стоял сзади как
оплеванный. Постоял еще немного и пошел к Петьке.
-- Смеются, -- сказал он Петьке.
-- Кто?
-- Вон... -- Дед кивнул в сторону горницы. -- Ничего, говорят, ты не
понимаешь, старый хрен. А они понимают!
-- Не обращай внимания, -- посоветовал Петька.
Дед присел к столу, помолчал. Потом опять заговорил.
-- Ты, говорят, дурак, из ума выжил...
-- Что, так и сказали'
-- А?
-- Так и сказали на тебя -- дурак?
-- Усмехаются сидят. Они шибко много понимают! -- Дед постепенно
"заводился", как выражался Петька.
-- Не обращай внимания, -- опять посоветовал Петька.
-- Приехали... Грамотеи! -- Дед встал, покопался у себя в сундуке, взял
деньги и ушел.
Пришел через час пьяный.
-- О-о! -- удивился Петька (дед редко пил). -- Ты чего это?
-- Смотрют? -- спросил дед,
-- Смотрют. Не ходи к ним. Давай я тебя раздену. Зачем напился-то?
Дед грузно опустился на лавку.
-- Они понимают, а мы с тобой не понимаем! -- громко заговорил он. --
Ты, говорят, дурак, дедушка! Ты ничего в жизни не понимаешь. А они понимают!
Денег много?! -- Дед уже кричал. -- Если и много, то не подымай нос! А я
честно всю жизнь горбатился!.. И я же теперь сиди помалкивай. А ты сроду
топора в руках не держал! -- Дед разговаривал с дверью, за которой смотрели
телевизор.
Петька растерялся.
-- Не надо, не надо, -- успокаивал он деда. -- Давай я тебя разую. Ну
их!..
-- Нет, постой, я ему скажу... -- Дед хотел встать, но Петька удержал
его:
-- Не надо, деда!
-- Финтифлюшки городские. -- Дед как будто успокоился, притих.
Петька снял с него один сапог.
Но тут дед опять чего-то вскинул голову.
-- Ты мне усмешечки строишь? -- Опять глаза его безрассудно заблестели.
-- А я тебе одно слово могу сказать!.. -- Взял сапог и пошел в горницу.
Петька не сумел удержать его.
Вошел дед в горницу, размахнулся и запустил сапогом в телевизор:
-- Вот вам!.. И плотникам вашим!
Экран -- вдребезги.
Все повскакали с мест. Петькина тетя даже взвизгнула.
-- Усмешечки строить! -- закричал дед. -- А ты когда-нибудь топор
держал в руках?!
Отец Петькин хотел взять деда в охапку, но тот оказал сопротивление. С
грохотом полетели стулья. Петькина тетя опять взвизгнула и вылетела на
улицу.
Петькин отец все-таки одолел деда, заломил ему руки назад и стал
связывать полотенцем.
-- Удосужил ты меня, удосужил, родитель, -- зло говорил он, накрепко
стягивая руки деда. -- Спасибо тебе.
Петька перепугался насмерть, смотрел на все это широко открытыми
глазами. Городской человек стоял в сторонке и изредка покачивал головой.
Мать Петьки подбирала с пола стекла.
-- Удосужил ты меня... -- все приговаривал отец Петьки и нехорошо
скалился.
Дед лежал на полу вниз лицом, терся бородой о крашеную половицу и
кричал:
-- Ты мне усмешечки, а я тебе -- одно слово!.. Слово скажу тебе, и ты
замолкнешь. Если я дурак, как ты говоришь...
-- Да разве я так говорил? -- спросил городской мужчина.
-- Не говорите вы с ним, -- сказала мать Петьки. -- Он сейчас совсем
оглох. Бессовестный.
-- Вы меня с собой за стол сажать не хочете -- ладно! Но ты мне... Это
-- ладно, пускай! -- кричал дед. -- Но ты мне тогда скажи: ты хоть один сруб
срубил за свою жизнь? А-а!.. А ты мне же говоришь, что я в плотниках не
понимаю! А я половину этой деревни своими руками построил!..
-- Удосужил, родимчик тебя возьми, удосужил, -- приговаривал отец
Петьки.
И тут вошли Петькина тетя и милиционер, здешний мужик, Ермолай Кибяков.
-- Ого-го! -- воскликнул Еромолай, широко улыбаясь. -- Ты чего это,
дядя Тимофей? А?
-- Удосужил меня на радостях-то, -- сказал отец Петьки, поднимаясь.
Милиционер хмыкнул, почесал ладонью подбородок и посмотрел на отца
Петьки. Тот согласно кивнул головой и сказал:
-- Надо. Пусть там переночует.
Ермолай снял фуражку, аккуратно повесил ее на гвоздик, достал из
планшета лист бумаги, карандаш и присел к столу.
Дед притих.
Отец Петьки стал рассказывать, как все было. Ермолай пригладил
заскорузлой темной ладонью жидкие волосы на большой голове, кашлянул и стал
писать, навалившись грудью на стол и наклонив голову влево.
"Гражданин Новоскольцев Тимофей Макарыч, одна тысяча..."
-- Он с какого года рождения?
-- С девяностого.
"...Одна тысяча девяностого года рождения, плотник в бывшем, сейчас
сидит на пенсии. Особых примет нету.
Вышеуказанный Тимофей двадцать пятого сентября сего года заявился домой
в состоянии крепкого алкоголя. В это время семья смотрела телевизор. И гости
еще были..."
-- Как кинофильм назывался?
-- Не знаю. Мы включили, когда там уже шло, -- пояснил отец. -- Про
колхоз. "...Заглавие фильма не помнят, Знают одно: про колхоз.
Тимофей тоже стал смотреть телевизор. Потом он сказал: "Таких плотников
не бывает". Все попросили Тимофея оправиться. Но он продолжал возбужденное
состояние. Опять сказал, что таких плотников не бывает, вранье, дескать.
"Руки, говорит, у плотников совсем не такие". И стал совать свои руки, Его
еще раз попросили оправиться. Тогда Тимофей снял с ноги правый сапог (размер
43-45, яловый) и произвел удар по телевизору.
Само собой, вышиб все на свете, то есть там, где обычно бывает видно.
Старший сержант милиции КИБЯКОВ".
Ермолай встал, сложил протокол вдвое, спрятал в планшет.
-- Пошли, дядя Тимофей!
Петька до последнего момента не понимал, что происходит. Но когда
Кибяков и отец стали поднимать деда, он понял, что деда сейчас поведут в
каталажку. Он громко заплакал и кинулся защищать его:
-- Куда вы его?! Деда, куда они тебя!.. Не надо, тять, не давай!..
Отец оттолкнул Петьку, а Кибяков засмеялся:
-- Жалко дедушку-то? Сча-ас мы его в тюрьму посадим. Сча-ас...
Петька заплакал еще громче.
Мать увела его в уголок и стала уговаривать:
-- Ничего не будет с ним, что ты плачешь-то? Переночует там ночь и
придет. А завтра стыдно будет. Не плачь, сынок,
Деда обули и повели из избы. Петька заплакал навзрыд. Городская тетя
подошла к ним и тоже стала уговаривать Петьку:
-- Что ты, Петенька? В отрезвитель ведь его повели-то, в отрезвитель!
Он же придет скоро, У нас в Москве знаешь сколько водят в отрезвитель!.,
Петька вспомнил, что это она, тетя, привела милиционера, грубо
оттолкнул ее от себя, залез на печку и там долго еще горько плакал,
уткнувшись лицом в подушку.
|
| |
| |
